К арл Лагерфельд — одна из самых эпатажных и противоречивых фигур в мире моды. В свои 84 года дизайнер трудится и разрабатывает одежду для трех домов моды, успевает посещать мероприятия и продолжает задавать тон модной индустрии.
В редком интервью изданию Numero Лагерфельд, кажется, успел задеть всех — от одной из ключевых фигур в современной индустрии моды Вирджила Абло до движения #MeToo и скандального продюсера Харви Вайнштейна. DTF Magazine выбрал и перевел самые интересные моменты.
— В вашем возрасте не трудно ли совмещать работу над тремя брендами — Chanel, Fendi и Karl Lagerfeld — и при этом не забывать о других мероприятиях?
— Нет, даже наоборот, это стимулирует. Все эти дизайнеры, которые разрабатывают дизайн эксклюзивно для брендов, пока не находят себя окончательно выдохшимися… Пересматривая свою же классику, они загоняют себя в круг, прикусывая собственный хвост. Что касается меня, то я обязан постоянно открывать себя заново, переходя между домами моды, что также позволяет мне увидеть, что же происходит по соседству. Я постоянно нахожусь в движении, что не дает мне зацикливаться на чем-то одном и становиться окаменелостью. И это определенно мне подходит, потому что в обратном случае мне становится скучно.
— Когда Раф Симонс покинул Dior, многие заговорили о том, как дизайнеры перетруждаются. Что вы думаете по этому поводу?
— Лично я никогда не жаловался. И именно за это другие дизайнеры ненавидят меня. Они заинтересованы только в своем чертовом «вдохновении» и могут часами размышлять о том, где же стоит разместить пуговицу, или выбирать между скетчами, нарисованными их ассистентами, а это раздражает и отвлекает меня. Я — машина. И худшее среди всего этого — то, что они пытаются обвинить меня в своих проблемах со сверхурочной работой. Аззедин Алайя (дизайнер – прим. DTF Magazine), например, до своего падения утверждал, что неустойчивый ритм работы в современной моде — это полностью моя вина, что на самом деле абсурдно. Когда ты занимаешься бизнесом на миллион долларов, то нужно удерживать его. А если тебе это не подходит, можешь и дальше валяться у себя в спальне. Прошу прощения, но в прошлом году я потерял двух лучших врагов: Пьера Берже и еще одного. Аззедин ненавидел меня, сами посмотрите. И перед похоронами Пьера мой флорист спросил меня, не хочу ли я отправить кактус.
— Я не знаю, что вы имеете против Аззедина. Лично я любил его и не могу сказать, что у него был недостаток таланта…
— Я и не говорил этого. Я никогда ничего не говорил и не критикую его, даже если бы по окончании своей карьеры все, чем он занимался, — это производство балетных тапочек для жертв модной менопаузы.
— Кстати говоря, сегодня Международный женский день…
— Для меня женский день — это каждый день в году. Мужская мода почти ничего для меня не значит. Я покупаю ее [одежду из мужских коллекций], конечно же, и я восхищен переходом Эди Слимана в Céline, но разработать мужскую коллекцию и примерять ее на этих тупых моделей-мужчин — нет, спасибо. И это еще если не принимать во внимание все их обвинения в сексуальных домогательствах. Нет, нет и еще раз нет, не оставляйте меня наедине с этими противными созданиями.
— В каком возрасте вы стали предпочитать мужчин женщинам?
— Кто сказал тебе, что я предпочитаю мужчин женщинам? Откуда у тебя такая уверенность?
— Если бы вы могли оказаться в роли первой леди, вы бы стали Брижит [Макрон, первая леди президента Франции Эммануэля Макрона], Карлой [Бруни-Саркози, экс первая леди 23-го президента Франции Николя Саркози] или Бернадетт [Ширак, экс первая леди 22-го президента Франции Жака Ширака]?
— Я дружу с обеими, поэтому не могу дать ответ на этот вопрос.
— Я назвал трех леди…
— Бернадетт — это женщина с другой планеты, француженка из другой эпохи. Карлу, с которой я много работал, я считаю своей подругой. Что касается мадам Макрон, я встретил ее еще до того, как ее муж стал политиком, и она очень приглянулась мне. Однако все три женщины настолько разные, что твой вопрос кажется мне бессмысленным и даже глупым. Лично я обожаю миссис Обаму [Мишель Обама, экс первая леди 44-го президента США Барака Обамы]. Я полюбил эту женщину, когда американский журналист спросил ее, не кажется ли ей кожаная юбка слишком обтягивающей для первой леди, на что Мишель Обама ответила: «Почему же? Вам не нравится моя большая черная задница?»
— Что вы думаете по поводу #MeToo?
— Я по горло сыт этим. Я даже не употребляю свинину [во Франции движение называют #BalanceTonPorc]. Что шокирует меня больше всего, так это все эти молодые актрисы, которым потребовалось 20 лет, чтобы вспомнить случившееся. И это если не принимать во внимание факт отсутствия свидетелей обвинения. Однако я не переношу и мистера Вайнштейна. У меня был конфликт с ним на amfAR [проходящее в рамках Каннского кинофестиваля мероприятие в поддержку борьбы против СПИДа].
— Он тоже пытался затащить вас в комнату отеля?
— Нет, это был конфликт не сексуального характера, а профессионального. Я избавлю вас от деталей, но он определенно не человек своего слова.
— Повлияло ли движение #MeToo или #Time’sUp на ваш подход к работе?
— Абсолютно никоим образом. Я прочитал где-то, что теперь ты должен спрашивать модель, не против ли она позировать. Это уж слишком. Сейчас, если ты дизайнер, ты ничего не можешь сделать [без разрешения]. После обвинений бедного Карла Темплера [креативного директора журнала Interview] я не верю ни единому слову. Девушка пожаловалась, что он попытался стащить с нее штаны, и его немедленно изгнали из профессии, где до того момента он был всеми почитаем. Это невероятно. Если не хочешь, чтобы с тебя снимали штаны, не становись моделью! Стань монашкой, для тебя всегда найдется место в монастыре. Они даже организовывают набор в монахини!
— Можете оценить талант этих трех дизайнеров в порядке убывания: Симон Порт Жакмю, Вирджил Абло и Джонатан Андерсон?
— Дизайнеры, которых я предпочитаю, но не по порядку: Марин Серр — 1 метр 50 сантиметров, но железная воля; Жакмю, который заставляет меня смеяться… и который также довольно симпатичный, он веселый, да; и в завершение — Джонатан Андерсон — даже если его подход местами слишком интеллектуален, несомненно, я еще не проводил необходимое изучение его работ.
— Выбирая между Вирджилом Абло, Жакмю и Джонатаном Андерсоном, кого бы вы взяли себе в компанию, окажись вы до конца своих дней на необитаемом острове?
— Я бы совершил самоубийство.
— Я где-то читал, что вы назначили вашу кошку Шупет наследницей вашего огромного состояния.
— Среди всех остальных, да. Не волнуйтесь, хватит на всех.
— Во сколько оценивается ваше состояние?
— Я определенно не Бернар Арно [президент группы компаний Louis Vuitton, Moët, Hennessy, занимает четвертую позицию в общемировом рейтинге Bloomberg Billionaires], скажу вам сразу. У меня нет 72 миллиардов евро на банковском счету.
— Но мне казалось, что во Франции запрещено оставлять что-либо хомяку или морской свинке?
— Мне повезло, что я не француз.
— Чем вооружается такой гений, как вы, на ежедневной основе? Бесконечное терпение, огромная снисходительность к людям, зачастую менее энергичным?
— Гений? Ты сам сказал это. Когда я был молод, моя мать всегда говорила мне, что я глупый, она называла меня «мул» [животное, появившееся в результате скрещивания осла и кобылы]. И с тех пор, наверное, я сверхкомпенсирую все это. Я не нахожусь в окружении идиотов, у меня прекрасные команды. А когда дело доходит до отсталых и других невежд, я их не вижу, я их не знаю.
Читайте также:
- Что критики говорят о назначении Вирджила Абло в Louis Vuitton
- Бренды Coach и Karl Lagerfeld выходят на украинский рынок
- Supreme номинирован на главную премию в индустрии моды США
- Понять хайпбиста: «Флекс», «легитчек», «реплика» и еще 13 важных слов
- Карл Лагерфельд анонсировал коллаборацию с Vans
Подписывайтесь на DTF Magazine в Facebook, Twitter и Telegram
