DTF Magazine просит знаковых для украинской культуры, моды и спорта людей рассказать о самых ярких событиях своей юности и об отношении к жизни. Первый герой – режиссер, продюсер, основатель театра ДАХ и фестиваля Гогольfest Влад Троицкий
В каждом человеке есть волшебное, божественное, чудесное. К сожалению, в жизни оно в основном не востребовано. Мир требует, чтобы ты был циничным, недоверчивым, жутким уродом. Но я не хочу такую жизнь и пытаюсь вокруг себя сформировать пространство, где нужны другие человеческие качества. Это пробуждает творчество.
В творчестве ты создаешь что-то новое и никогда не знаешь, как его оценит мир. Хождение со страховкой — не для меня. Творчество — прыжок в бездну.
Я все время меняю свою жизнь, в этом же ее кайф. Как только ты все понял — ложись и закапывайся. Смысл тогда жить? Дожевывать позавчерашние котлеты?
Когда мне было 20 лет, я совершил одиночный поход на лыжах за Полярный круг. Зачем? Да я е******й [не в своем уме] был. Это суперэкстрим, мой монопоход длился восемь или девять дней. Без палатки, жилья. В минус 25 выкапывал в снегу яму, чтобы поспать. Когда прошел километров 70-80, понял — это жопа. Можно ведь заснуть и не проснуться.
Я не так часто вспоминаю студенчество. Это настолько уже не я, абсолютно чужая жизнь. Был какой-то странный парень. Для меня прошлый год — это не я, вчера — уже не я.
В юности я не был неформалом, хотя выглядел, наверное, странно. На мне был военный френч, очень широкие черные штаны, заправленные в серые полусапожки, а на голове — кепка-аэродром.
В университете мы создали театр «Вымя», который делал то, что теперь бы назвали перформансами или хеппенингами. Тогда просто таких секретных слов не знали. Создали с Олегом Скрипкой группу «Лейся, вейся», играли AC/DC на балалайке. Написали рок-оперу — некую аллюзию на Pink Floyd в меру нашего понимания. Это был, конечно, юмор. Не знаю, правда, его качество. Но тогда это было смело, разухабисто.
Когда я вспоминаю, что мы делали, думаю: это невозможно. Каких-то лошадей на КПИ заводили, чуть ли не слона. Все без денег, без нихрена происходило. Бывало, закрывали утром снаружи нашу общагу на амбарный замок. В какой-то момент нас с Олегом оттуда выгнали.
Я совершал много дурацких поступков. Пошел в театр, сделал Гогольfest. С точки зрения нормальной логики, все это было безумием.
Судьба дает кучу шансов, встреч, удивительных людей, знаний. Ты можешь закрыть уши и сказать: «Я все знаю» или «Я ничего не знаю, я несчастный» и ждать пока кто-нибудь приедет на белом пони и спасет тебя: принц, принцесса, президент или хрен с горы.
Молодость — пора, когда ты имеешь право на ошибку и дурацкие поступки. Взрослым человека делает страх. Я часто чувствую себя более юным, чем сверстники и даже молодые люди.
Оставаться молодым просто. Смотря как настроишь оптику: смотришь ты на говно или на небо.
Я человек православный, но не с точки зрения институции. Я хожу в церковь достаточно редко и желательно не во время службы, а когда она пустая. Не хочу попадать в некий симулякр.
Буддизм повлиял на мое сознание. Пейзажи и ландшафт Бурятии каким-то образом, бессознательно, сформировали мое ощущение жизни.
Когда человек произносит «Я занимаюсь йогой» в этом сразу появляется какой-то скотский серьез. «Я познал жизнь», «сейчас чакру вскрою», «кундалини подниму» — все это выглядит некрасиво. Кастанеда хорошо сказал, что нужно относиться к себе с иронией, юмором, и тогда можешь говорить, что занимаешься йогой. Смотря на мою комплекцию, наверное, сразу понимаешь, что йог я продвинутый.
Мы все живем как бессмертные. «Я, конечно, умру, — думает человек, — но не сейчас». Не уважая смерть, мы перестаем ценить жизнь.
Не скажу конкретно, в чем смысл моей жизни, он должен открываться каждый день. Ты не можешь сказать: «Вот мой смысл жизни». Но наполнять свое сердце любовью, открывать его миру и дарить — наверное, всеобщие принципы.
Дарить, любить, доверять — возможно, это самое главное.
Иллюстрация: Грася Олийко
Фото: Майя Ива
